Теремова Евстолия Васильевна

 

     

                          Теремова Евстолия Васильевна

                              (12.10.1914 – 14.09.2002 гг.) 

      Родилась она 12 октября 1914 года. Мама её Пудовнина Зиновия Ивановна – дочь шуйского мещанина Пудовнина Ивана Георгиевича (Егоровича) из д.Уткино, отец Теремов Василий Александрович – крестьянин села Васильевское. Об этой семье я писала здесь. Имя Евстолия ей дал отец, редкое выбрал имя. Именно его я сделала доменным именем моего сайта.

      Для меня она всегда была просто тётя Толя. Хорошо помню её саму и то, что она бывало рассказывала. Жаль, что сама я мало расспрашивала её, очень жаль.

       Часто она вспоминала, как просилась в школу, очень хотелось учиться, как подолгу стояла под окнами деревянной школы, иногда заходила,  прямо как Филлипок! Пошла в 1 класс семи лет ещё не было. Закончила ШКМ, так называлась 7-летняя школа крестьянской молодёжи до преобразования её в 1939 году в среднюю. Потом закончила библиотечный техникум в Иванове, работала в библиотеке  ГК КПСС, в Областной научной библиотеке.

     В мае 1937 года вышла замуж, родилась старшая дочь Инесса. Муж Маров Константин Александрович  родился в 1913 году в г.Шуе, в 1924 году его семья переехала в д.Михалёво Шуйского района, видимо корни из этой деревни, Маровы до сих пор там есть. Он тоже был образован, в 1934 году закончил Нерехтский учительский техникум. По направлению один год работал в Ярославской области, с 1935 года работал учителем в Шуе, а с 1937 года инспектором районо. В 1938 году по приглашению уехал в г.Улан-Удэ Бурят-Монгольской АССР на работу инспектором Наркомпроса. С 1941 по 1946 год работал в органах госбезопасности, а в 1946 году переехал в Одессу, где работал на руководящих должностях в учреждениях просвещения. Умер от болезни в 1956 году.

 

 

 

      В Улан-Удэ Евстолия Васильевна работала учителем математики, во время войны цензором отдела МВД, перлюстрировала почтовые отправления (письма с фронта или на фронт), и такая работа нужна была в годы войны.

 

В январе 1942 года родилась дочь Галина, а  марте 1943 года Евстолия Васильевна переехала в Васильевское. Ехала навстречу войне с двумя малыми детьми! Почему – не знаю. В селе  работала воспитателем Детского дома. Сохранилась фотография детей и сотрудников Детского дома за 1948 год, на которой есть и Евстолия Васильевна, и Инна, и Галя Маровы. Потом перешла в Васильевскую среднюю школу библиотекарем, где и проработала до ухода в 1969 году на пенсию.

Вот фотографии её дочерей. 

  

             

 Я помню её школьную библиотеку уже в новом здании средней школы, хотя дольше она проработала в старой школе. И там, и там это было самое оживлённое место во время  школьных перемен! Евстолия Васильевна рада была этому, любознательным подсовывала новинки книг и журналов, лоботрясов приобщала к чтению. Все бывшие ученики той поры с восторгом вспоминают Евстолию Васильевну.

      Библиотекарем она была настоящим, знающим творчество не только писателей, но и композиторов, художников, учёных. Дети тянулись к чтению, это было здорово! Некоторые книги читали в очередь! Принимая книги,  она обязательно спрашивала о содержании книги и впечатлении о героях, знала, кто из детей чем интересовался. Вечно тётя Толя что-то оформляла, проводила читательские конференции, беседы о писателях и книгах, которые я тоже слушала. Любила А.С.Пушкина, много знала наизусть. В любой момент она готова была подменить отсутствующего учителя! Палочка-выручалочка для руководства школы!

      Очень много в то время библиотека выписывала периодической литературы. Помню,  как она подсунула мне журналы «Наука и религия» за 1967-68 гг. с серией больших статей о Вольфе Мессинге, я даже брала эти журналы в свою школу – делала доклад, такое впечатление его судьба и необыкновенные способности произвели на меня. И когда в 1973 году в Иванове В.Мессинг был на  гастролях со своими «Психологическими опытами»,  я не могла не пойти на этот концерт. Проходил он,  кстати,  в зале Дома политпросвещения.

      Особенно интересно мне было бывать в школе  весной. Жила и училась я в Иванове, весенние каникулы начинались с 23-24 марта, а в селе позже, так как из-за таяния снега связь с деревнями затруднялась, речушки разливались, дороги уходили под воду, а ходили в среднюю школу из всех неблизких в общем-то деревень дети всегда пешком. Таким образом в конце марта школа работала и была полна детьми. На меня, конечно же, обращали внимание, мне это нравилось, было немало подруг и знакомых. А во время уроков ходить по школе было и вовсе каким-то таинством. Это как в театре из зала за кулисы попасть.

      А ещё в библиотеке стояла печатная машинка.  Доспуп к ней  был у меня неограниченный. Заправлять бумагу с копиркой  и тыкать одним пальцем можно было до бесконечности долго, этот процесс  завораживал. Что я печатала, не помню, но навык вырабатывался. Кстати, профильное трудовое обучение в своей ивановской школе в 9-10 классах у девочек было «Машинопись и делопроизводство», где по окончании я имела скорость печатания 160 ударов в минуту при норме 120, а уж привычка правильно оформлять бумаги приобретена была на всю жизнь. Более того, как только я начала работать в школе, была куплена портативная печатная машинка (югославская!), стоившая по тем временам 150 рублей, когда зарплата в 120 рублей была очень хорошей!

      В её доме все и всегда много читали, и разговоры о книгах были частым. Периодики выписывали всегда много, почтовый ящик порой был туго забит. Хорошо помню «Роман-газету», было такое издание раньше. Печатались самые популярные авторы-современники, чьи новые романы в книжном варианте ещё и не были изданы. В.Распутин,  В.Карпов, Ч.Айтматов, Ю.Бондарев, Ю.Семёнов, В Пикуль  и многие другие. 

А ещё много лет выписывался очень популярный молодёжный журнал «Юность», где печатались молодые писатели и поэты, очерки о достижениях молодых в науке, в технике, в творчестве, например, помню материал о молодом Г.Каспарове «Как я играю в шахматы».

Любимым местом для чтения, особенно зимой, была русская печка. К этому месту чтения даже свет провели. Троим сидеть было не тесно. Уютно, тепло, рядом мешочки с сушёными яблоками на полатях… Сколько и я там  книг перечитала!..

      Была у Евстолии Васильевны любимая телепередача  «Клуб кинопутешественников» сначала со В.Шнейдеровым, потом с Ю.Сенкевичем. Никогда не пропускала её просмотр.

      Очень любила бывать в новых местах. Её старшая дочь Инесса  поколесила с мужем энергетиком по стране, мне пришлось менять место жительства несколько раз, она обязательно приезжала и в Белов, и Ярославль, и Волгореченск, и Нововоронеж, и Мангышлак, и Северный Кавказ, и Десногорск Смоленской области. По путёвкам профсоюза  была в Ленинграде и Кисловодске.

      Как мать она была очень сурова. Поблажек не давала, требовала делать всё немедленно и как следует. Чистота в доме была возведена в культ. Я с детства помню тщательные еженедельные уборки дома, её нетерпение к плохо заправленным кроватям, не так положенным накидушкам на подушки  или не в том направлении постеленным половикам и полосам хоть на одном  крыльце после мытья. Помню зимнее полоскание белья на мытилке  в ледяной воде – это было что-то! Я в них тоже участвовала и помню, как в обязательном порядке выворачивались все пододеяльники, носки, колготки… Да и стирка была тогда ручная. Женская доля! Какова же была  её радость от приобретения стиральной машины – первой модели «Оки», это воспринималось в деревне как чудо! Семья была интеллигентная во всех отношениях, и телевизор, и холодильник появился в их доме одними из первых. 

      Евстолия Васильевна была главой семьи со всей вытекающей ответственностью. Утро начиналось по будильнику, сразу за дела. Первым делом была печь. Готовилась еда на день. Очень часто пекла она пироги, ватрушки. Любила угощать.  «Девчонки, хотите есть? Идите чай пить!», — говаривала она. А ещё вспоминаю, как в детстве по утрам, когда печь уже топилась вовсю, она меня спрашивала: «Ну, Иринка, какой чугунок для щей ставить – большой или маленький?» И я неизменно отвечала «Большой!», уж очень я любила зелёные щи!

      Вела она записи разных событий, не только семейных.  Была у неё специальная тетрадочка, вроде личного дневника. Памятные семейные даты, дни рождения, адреса, телефоны… Обязательно о природе и погоде: когда был первый снег, какие морозы, какое лето, сколько посадили картошки и сколько собрали, когда кто приезжал, всяческие природные аномалии, в частности, подробно был описан смерч 1974 года.

      Вспоминаются её письма. Получать их от неё было огромным удовольствием, опишет все события подробно, с эмоциями, порой несколько двойных тетрадных листков испишет, и чем ближе к их концу, тем убористее почерк, уже пишет на каждой клеточке, потом переходит на поля и по всем краям дописывает что-то важное, последнее, самое-самое… А когда все поля исписаны, а мысль не закончена,  начинается новый лист… Удивительные воспоминания о её страсти к письмам! Письма в семье писали тогда все друг другу, и я в долгу не оставалась, переписка у нас была частой, когда я уехала из Иванова. Неповторимый способ общения!  

      Никогда она не шила, ни вязала, никакими рукоделиями не увлекалась. А вот общественную работу очень «любила», если можно так сказать. Людям помогала, чем только могла, не зря её избирали председателем месткома в школе! Партийная, принципиальная была, больше о людях думала, чем о себе, убеждённой коммунисткой была. Случайно рассказали мне совсем недавно, как она выхлопотала квартиру  Волововой ВВ.      

      Вышла на пенсию в 1969 году. А вскоре начала «воплощаться в жизнь» инициатива Ивана Васильевича Шлепина о создании в селе музея истории. По решению депутатов Васильевского сельского совета был создан Общественный совет музея, в который вошли  представители всех предприятий и  учреждений села. Шлепин жил в Шуе, больше работал в архивах, привозил массу материалов, идей, решал оргвопросы. Все выполняли какие-то поручения, но главным исполнителем была ОНА. Натура деятельная, старательная, она оказалась энтузиастом музейного дела. Инициатива,  как и положено, была наказуема её же самоотверженным трудом. Музей стал главным детищем всей её жизни, ему отдавала она всё свободное время.

      Евстолия Васильевна была незаменима в этом деле! Оно ей было не только по душе, но и по способностям. Она  умела систематизировать различный материал, выступать, доводить начатое до конца. Она прекрасно писала плакатным пером разными шрифтами, её руками были оформлены практически все стенды и витрины, множество табличек, огромная книга учёта экспонатов с описанием экспонатов и именем дарителя. Она вела по собственной инициативе огромную переписку с различными организациями, бывшими жителями села, интересными для музея людьми. 

 В книге  писателя Владимира Карпова она встретила у одного из героев фамилию Теремов. Уж не встречался ли Карпов на фронте с её братьями? Решила спросить автора об этом. Написала, получила ответ: 

      И всё это на общественных началах. Очень переживала, когда чувствовала подозрение в небескорыстной работе в музее. Действительно, только такие же увлечённые как она, могли верить в то, что столько времени отдаётся работе в музее и совершенно бесплатно. А ей дорога была только похвала людей, бывающих в музее и видящих её искреннюю увлечённость и самоотдачу!  

      Стала она, конечно же, первым общественным директором этого общественного музея. Музей как и положено начал принимать со всех сторон посетителей. А время работы было определено так: «Музей открыт по воскресным дням с 12 до 16 часов, по договорённости в любое время». Это она сама так решила, по-другому не смогла бы. Вот так началась её беспокойная жизнь в 60 лет! И продолжалась до 73! Я помню, как к ней приходили домой и просили принять и провести экскурсию, а она полет грядки в огороде. «Я сейчас!», моет руки, переодевается и бежит.

 

     Экскурсии, дежурства в музее, подготовка экскурсоводов-школьников, мероприятия, отчёты, встречи… Есть, конечно, у неё и Грамоты за эту работу, но главным было удовлетворение, перекрывавшее всю её жизненную усталость. Эстафета была передана в надёжные руки дочери Маровой Галине Константиновне.

      Она была очень подвижна, не ходила, а бегала.  Садилась «без дела» только почитать. Полёживать стала лишь после восьмидесяти…  Любила перед сном на печке погреться, подремать. Мы всегда шутили, когда она забиралась на печь: «Пойду-ка я посплю перед сном!».

      Вспоминаю её руки – шершавые, постоянно в трещинах от работы в огороде, от холодной воды… Как она мучилась с ними, как прятала от взглядов приезжих людей. Так бы и расцеловала их сейчас! Сколько она сделала для нас всех этими руками! Прощения просить хочется за то, что когда-то по малолетству и потом по молодости не за всё благодарила её вовремя.

      Как трепетно она относилась к своим братьям, погибшим во время Великой отечественной войны, их фотографии держала в доме на видном месте. Праздник  9 мая был семейным, отмечался всегда в её доме.

     

Мужественная, волевая была женщина. Потрясения в жизни были сильные, но духом не падала, поднимала себя и жила дальше, верила в лучшее, был у неё интерес в жизни, оптимизм. Не хотела стареть, читала до последнего и книги, и газеты, находила за что-то нас поругивать, покомандовать могла. Так и осталась идеалисткой. Перестройку как-то равнодушно пережила, может быть только внешне. Советская власть для неё была единственно верной. 

      Память у неё была светлая до последних дней. А красивая какая была в старости – маленькая, белоголовая уже, глаза живые, улыбка на лице… светлая и чистая как родник.

      Я думаю, что на меня очень сильно повлияло общение с ней.

     

 

  

Стоят в музее её валяные сапожки, висят рамки с фотографиями и надписями на них, по-прежнему в экспозиции собранные когда-то вещи и документальные материалы с её характерным почерком,  Книги отзывов со словами благодарности за созданный музей и проведённые экскурсии. Музей жив, и имя её сейчас в эфире!… Евстолия…